Действие четвертое.

         С неприкрытым удовольствием Свободный полз по узким вонючим и склизким трубам старой, видимо еще досоветской канализации, но лишь потому что перед его глазами постоянно сверкали юные ягодицы в меховых стрингах, а нежный голосочек Алеши, похожий на карканье грача при смерти, напевал «что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда Гардон Свободный со мной».

Свободный (саркастично): А чё, тут часто туристов-то водят, али есть окольные пути?

Бадунова: Ты меньше рот раскрывай, а то тут крысы ТАКИЕ… да и дрянь всякая плавает. Потерпи, щас коллектор проползать будем, а там по западной сточной тубе еще пару километров, затем прошмыгнем под Шоушенком, вылезем к сточной речке-говнотечке – там у ее русла закопаны отходы ядреные.

Свободный: Может ядерные или атомные?

Бадунова: Один хрен… или два, мы ж в академках не обучались. Тут ведь как, вылезем из трубы, отмоемся, а затем к сортирчику пойдем. Там док Браун еливатер заделал.

         Дура - подумал Гардон. Сам ты дурак – подумала в ответ Алеша, надула губки, лягнула Свободного ногой, оставив отпечаток сорок пятого размера, и поползла дальше уже молча. Проползая по коллектору Гардон увидел огромную красную морду с торчащими из нее щупальцами, которая вращала огромными красно-зелеными выпученными глазами и издавала нечеловеческие звуки.

Свободный (обалдевшим голосом): Ни хера себе!!! Это что Кхтулкху у вас тут плавает под городом?

Бадунова: Да не Кхтулкху это, а Семеныч – местный бомжара. В коллекторе сидит, потому что объедки всякие здесь плавают, да и тепло зимой.

Свободный: А что это у него тогда с глазами? Кислородная недостаточность, али инфекцию подхватил, бедолага?

Бадунова (презрительно хмыкнув): Да нет, просто у человека такая радость раз в год только бывает… запорами, понимаешь, страдает, ну а денег на лечение нет. Ладно, шевели ластами, не будем мешать человеку, да и до прилива нужно успеть – сомневаюсь, что тебе понравиться нырять с головой в то самое…

Свободный: Это не привыкать – я когда еще только лаборантом на кафедре в ЛИЧМе подрабатывал, за белыми мышами клетки и лабиринты чистил.

Бадунова: Так то клетки для мышей, а тут сточные трубы.

Свободный: Может у тебя дома и стоит клетка с хомячком вечно жрущим, деточка, а у нас на кафедре проводили генетические эксперименты по… это конечно не столь важно, но крысы были размером с лошадь, и ели они больше.

Бадунова: Лучше бы вы кое что другое увеличивать научились без операционного вмешательства.

Свободный (недоуменно): Это что же?!

Бадунова: Горлышки у банок, мерзкий изврат, чтобы голова за огурцом пролезала!

         В конце тоннеля показался свет и довольно грязные коричневого оттенка путники по очереди вывалились из сточной трубы прямо в мутную зеленоватую и холодную воду. Вынырнув Свободный осмотрелся вокруг. Они находились уже за чертой города Иннсмаус: вдоль правого берега виднелись развалившиеся здания, вдоль левого – обожженные ссохшиеся деревья и сгнившие кучки компоста, которые, по всей видимости, когда-то давно были представителями дикой фауны леса. Вдалеке, за всем этим живописным пейзажем виднелись огромные трубы неработающей атомной электростанции. Всю эту живописную картину дополняла обнаженная Алеша, которая уже отмылась от грязи и вся сияла, видимо от радиационного излучения. Сейчас она, без всякого стыда наклонившись, шарила по обгорелым кустам в поисках заранее припрятанной одежды, так как лишь меховые наградные именные стринги прикрывали прекрасное молодое тело. Свободный поспешил обмыть тело и поплыл к берегу. Бадунова, надевая чистую тельняшку и юбку, пристегнула к левой ноге деревянную кобуру-приклад с маузером и протянула Гардону буденовку, штаны и шинель.

Свободный: А шинель-то зачем, да еще и с буденовкой?

Бадунова: Ты пока без формы водопроводчика тут бегаешь тебя необходимо замаскировать под местного. А то если увидят наши, что ты одет, как горожанин батьки Седого, пристрелят в один миг – здесь территория красных и Блин только иногда рейды отправляет, чтобы видимость работы создать.

Свободный: Ты тогда мне хоть оружие табельное выдай, а то вдруг нарвемся на патруль, а у меня даже штука верного нет и… эх-х-х-х, моего любимого красно-черного Фомича.

Бадунова: Ну вот что, любезный, пистолет я тебе не дам,.. пока. Вот придем на явку к бате моему – он и выдаст тебе ствол. Хоть артиллерийское орудие 155 миллиметровое. К тому же сортирчик уже близко, там патруль не гуляет – запах очень резкий.

Свободный (надевая шмотье): Что опять в дерьмо нырять будем?! Ну да ладно, это всяко лучше, чем в лесной канаве кверху задом лежать с вентиляцией принудительной в голове.

Бадунова (с укором): Да не парься ты так, говорю же, там этот… еливатер, а не туалет. А запах – дык это для отвода глаз.

Свободный: И что этот твой «еливатер» делает-то? Бумагу режет?

Бадунова: Это вроде «шредер» называется, неуч, или «ороку саки», кажись! А еливатер нас спустит под землю в секретную шахту под кузницей.

Свободный: Элеватор, что ли? В смысле лифт?

Бадунова: Ну а я как сказала? Глухенький ты, что ли? А, ладно и это починим, но уже за отдельную плату.

Свободный: Красные же со своих денег не берут?!

Бадунова (показывая рукой на свое тело): Ты думаешь, что это на казенных харчах взращено? Я по будням не подаю.

Свободный (про себя): Вот же буржуйские манеры, красная вроде, но вся в батю пошла - он же еще при царе горохе общаговые деньги на непристойных баб тратил и водку в тихоря, гад ползучий, жрал по кустам.

         Свободный поплелся вслед за марширующей Алешей сквозь выжженный лес на жуткий и невыносимый запах сероводорода. По дороге он умудрился стукнуться лбом об заржавевшую табличку, на которой красовалась неразборчивая надпись «..бро .ож.аловать в .ерно.ыль». После этого Алеша взвалила его на свои хрупкие плечи, донесла до поляны, где находился заброшенный кузнечный двор. Проходя мимо запустелых одноэтажных каменных зданий со сгнившими деревянными воротами, она достала пистолет и старалась красться, опасаясь призрака коммунизма, который по приданиям обитал здесь с незапамятных времен. Добравшись до туалета, она нащупала возле щеколды маленькую кнопку и вызвала лифт.

Свободный (очнувшись): Г-г-где я? Кто я? Когда я?

Бадунова: Ты – Анатолий Вассерман, и тебе необходимо отгадать что же находиться в черном ящике.

Свободный: Судя по запаху – дохлая крыса или собака. Это чем я так доланулся, что ноги сами не ходят?

Бадунова (закидывая Гардона в дверь подъехавшего лифта): А ну слазь, захребетник, конечная. Садись в лифт и поехали к шефу!

Свободный (еще не очнувшись от удара): Не-е-е, я не могу к шэ-эфу. Мне надо принять ва-а-анну, выпить чашечку кофэ-э-э.

Бадунова (залезая вслед за Свободным в лифт, дает ему подзатыльник): Будет тебе и банька и чайковский с медом! Поехали к шефу!

         Створки лифта закрываются и герои начинают спускаться под землю на огромной скорости в секретную лабораторию доктора Кляйнера.